Глава Четвёртая
Конец лучшего месяца

елых два дня негодовал Йофф. Странной всё-таки казалась эта скала, думалось Пиорре. Казалось, одна лишь дверная занавеска отделяет её от тёмного мира, в котором не видно было ничего. Вход был огромен, большая-большая ниша, но вместо непогоды, когда она подходила к нише, на неё дул лишь лёгкий, тёплый ветерок. Да и бури не было слышно. Как будто они были за чем-то непроницаемым, как за стеклом.
- Давай-ка продолжим насчёт ветров. – сказал Мекриос после того, как они пообедали - Все они сильны, но Йофф считается самым могущественным. Он дует четыре месяца из пяти в году, с пустынь. Ветер, какой бы он ни был, может при желании превратиться не в призрак своего животного, но в само это животное. Как ты уже заметила, у всех образов ветров есть крылья. Так можно определить, ветер перед тобой, или существо. Конечно же, существо тоже имеет силу от ветра, если оно есть его образ. Понимаешь?
Пиорра энергично кивнула.
- Хорошо, - продолжил Мекриос. – Когда ты разозлишь ветер, он может стать животным и преподать тебе урок поведения. К примеру, что будет, если ты разозлишь Ваг?
- Она превратится в настоящего единорога и...
- И либо затопчет тебя, либо проткнёт рогом, либо сделает что-нибудь менее жестокое, например, погоняет часик-другой по лесу, но вреда не причинит. С ветрами надо быть осторожной и благодарить их за всё, что они для тебя сделают. Да если и не сделают – всё равно нужно благодарить. Вернёмся назад. Перечисли мне имена ветров, их образы и откуда они дуют. Тут без этого трудно ужиться.
- Валх, дует с равнин, принимает образ дракона. Йофф принимает образ ворона, дует с пустынь, Шулл дует с гор и обращается в тигра, Ваг дует со стороны леса и превращается в единорога, Асвей дует с моря и принимает образ змеи. Правильно?
Мекриос кивнул.
- Для начала очень хорошо. Кроме того, каждый из них имеет свой цвет. Йофф – светло-жёлтый, практически белый, Ваг – зелёный, Асвей – голубовато-синий, Шулл – серый, Валх – охровый. Повтори.
Пиорра повторила.
- Когда Йофф успокоится, я отведу тебя в город. Там не очень интересно, но ведь ты должна знать, где находишься.
Они сидели в пещере уже довольно долго, а буря всё не стихала. Мекриос сидел и что-то писал на стене. Костёр трещал, подрагивая. Только сейчас Пиорра заметила, что половина пещеры исписана символами, при свете огня блестевшими золотом.
- Мекриос, а что это за значки? – шёпотом спросила девочка.
- Это буквы, Пиорра, буквы. В последний день каждого пятого месяца человек, что живёт здесь, должен написать только одно заклинание, но чтобы оно не совпадало с теми, что были написаны раньше. Стена, на которой я сейчас пишу, берёт те заклинания, что не должны ни разрушать, ни убивать. Такие пишут на вон той стене – он махнул рукой в неизвестном направлении.
- Где-где?
- Для того, чтобы понять, куда я показываю, нужно очень хорошо выучить планировку пещеры.
Ночью Пиорра проснулась, сама не зная, от чего. Буря не проходила, всё было как прежде. Хотя нет, почти всё…Сквозь тьму на порог ступил чей-то силуэт, силуэт ворона. Ворон посмотрел на девочку долгим, испытывающим взглядом, спокойным, но острым.
- Йофф нарр ака ва ви – откликнулся Мекриос. Он сидел у камина, насыпая в плошку зерно, заодно сдабривая чем-то. Потом подошёл к ворону, поклонился, поставил перед ним тарелку и вернулся к камину, неотрывно глядя на огонь.
Ворон посмотрел ещё раз на Пиорру и что-то крикнул.
- Вио Пиорра ча – ответил Мекриос.
В это время Пиорра смотрела на ворона. Закончив с пшеном, он расправил огромные крылья и исчез.
- Это был Йофф?
- Собственной персоной. Ты ему понравилась, он сказал мне, что из тебя бы могла бы получиться хорошая ведьма.
- Он что, и вправду так сказал?
- Так и сказал. А теперь спи.
Когда Пиорра встала, небо было пурпурно-тёмного цвета. Море застыло, как будто на фотографии, оно вообще не двигалось. Волны встали. Когда девочка выбежала и коснулась рукой воды, её передёрнуло: море было холодно, как лёд, и от этого холода сводило судорогами: казалось, что есть только этот холод. Только сейчас Пиорра поняла, почему Мекриос говорил, что обычно в этом море умирают: от ужаса, сводившего к беспамятству. Только три дня назад было оно таким умиротворённым, радостным, красивым, а сейчас это было исчадие холода и грусти, в чём-то красивое, но больше пугающее своей безнадёжностью.
- Так дует Йофф, малышка. И таким мир будет четыре месяца, а в каждом месяце – примерно шестьдесят дней. – Мекриос неслышно подошёл сзади. – Пошли, нам надо посмотреть окрестности ещё раз.
Релла поражала своей величественной красотой, чуть что менявшейся. Поля переменили цвет на фиолетовый, стволы деревьев сияли тусклым металлическим блеском, их листья посерели, стали почти прозрачными. В лесу землю покрывал мягкий ковёр из чёрных листьев вперемешку с прозрачными. Цвет опадавшей листвы зависел от вида дерева, и всего видов в этом краю было два.
Когда Мекриос с Пиоррой проходили по одной фиолетовой ниве, из леса выбежал единорог с крыльями. Плавно, гордо он покидал свои владения, и направлялся прямо к девочке и колдуну. У единорога была серебристо-зелёная грива и хвост, грива струилась, как вода, переливаясь с каждым его движением. Сам единорог был белее снега, вот только глаза были бездонными, чернее самого чёрного цвета.
- Ваг… – прошептала Пиорра.
- А ты не ошиблась, пред нами и вправду владычица лесов. Точнее, мы пред ней. – подтвердил Мекриос.
Ваг степенно подошла к ним и наклонилась к Пиорре. Глаза, в которых девочка не видела своего отражения, заглянули ей в душу. Потом она посмотрела на Мекриоса, и, ни звука не издав, поскакала, с каждым своим шагом становясь всё более невидимой, пока вовсе не исчезла. Пиорра потом рассказывала, что этот взгляд взбаламутил в ней что-то, чего она не знала, словно порыв какого-то ветра принёс ей что-то новое, о чём она не ведала доселе.
- А куда она делась?
- Она ушла в убежище, ей нельзя оставаться на земле эти четыре месяца, она дует только в пятый, и у неё с Йоффом старинная война за право, когда кому дуть. Йофф дует пока что четыре месяца в году, а Ваг, Шулл, Асвей и Валх – пятый. Вот почему в последний месяц всегда такая благодать. И если Ваг будет в эти четыре месяца тут, то ей несдобровать. Море в пятый месяц безопасно, но редко кто в него тогда попадает, обычно в Море полно мёртвых в месяцы Йоффа. Так что тебе очень повезло, сама понимаешь почему.
Всё вокруг было уныло-насторожённым. Пятый месяц прошёл, и его сменил первый. У Пиорры было такое чувство, будто то, что она любила больше всего, умерло…