Утром он проснулся от того, что замерзли ноги. Оказалось, что он так и проспал целую ночь в кресле, камин давно погас, а о прошедшем напоминал только грандиозный бардак в коридоре и гостиной. Тихо вздохнув, Хэл принялся за уборку.

Едва он расставил мебель и убрал обломки, едва он приготовил себе завтрак в виде яичницы с беконом и смачно принялся жевать ее, запивая чаем и заедая хлебом с колбасой, едва он усомнился в реальности произошедшего, как на глаза ему попалась записка, приколотая (кто бы подумал!) к колонке магнитофона:

л Никому не говори, что Оно у тебя! Никому не говори, что ты с Ним должен сделать, и, главное Ц НЕ НАДЕВАЙ ЕГО!╗ Гудгалф.

- Вот те раз! Ц удивился Хэллиус. Он двинулся, чтобы снять записку и обнаружил на обратной стороне:

лТы понял?!! Никому не говори! Постараюсь найти тебе сдельщиков╗ Гудгалф.

- Ну и пожалуйста! Ц слегка обиделся Хэл. Он выбросил записку и стал ждать Гудгалфа, ибо благоразумно справился по календарю, что сегодня среда.

Он чем-то занимался все это время, кажется, пытался убедить себя, что кольцо Ц это выдумка, но выдумка так красиво поблескивала на цепочке, что признать ее нереальным как-то не получалось.

Ровно в пять часов он накрыл стол на двоих и заварил чай. Как раз аккуратно в пять прозвенел звонок. Этот простой звук приковал Хэллиуса к полу. Все, что произошло вчера, ясно вспомнилось и он не мог заставить себя сделать ни шагу.

Звонок настойчиво трезвонил.

Медленно-медленно, на несгибающихся деревянных ногах Хэл пошел к двери и взялся за ручку. Закрыв глаза, он рванул дверь на себя иЕ за дверью стоялЕ

какой-то среднего роста и очень широкий в плечах человек, с бородой, заткнутой за золотой кушак, хотя выглядел он не старо, несмотря на морщинистое лицо и нос картошкой, блестящие глаза его так и сверкали из-под тёмно-зелёного капюшона. Едва дверь отворилась, он шмыгнул внутрь, как будто его только и ждали. Потом повесил плащ с капюшоном на ближайший крючок и с низнким поклоном произнёс:

Ч Двалин, к вашим услугам.

Ч Хэллиус Бэггинс Ч к вашим! Ч ответил Хэллиус, конторый от удивления даже не нашёлся что спросить. Когда молчать дольше стало уже неловко, он добавил: Ч Я как раз собирался пить чай, не присоединитесь ли вы ко мне?

Прозвучало это, быть может, несколько натянуто, но он старался проявить радушие. А как бы поступили вы, если бы незнакомец явился к вам домой к безо всяких объясннений повесил у вас в прихожей плащ, будто так и надо?

За столом они просидели недолго. Собственно, они тольнко успели добраться до третьего кекса, как снова раздался звонок в дверь, ещё более громкий, чем раньше.

Ч Извините! Ч сказал Хэллиус и побежал открывать. лВот наконец и вы!╗ Ч так собирался он встретить Гудгалфа на сей раз. Но это опять оказался не Гудгалф. За дверью стоял старый-престарый человек с белой бородой и в красном капюшоне. Он также был довольно среднего роста и невероятно широк в плечах. Он тоже прошмыгнул внутрь, едва отворилась дверь, как будто его кто-то приглашал.

Ч Я вижу, наши собираются, Ч сказал он, заметив на вешалке зелёный капюшон Двалина. Он повесил ряндышком свой красный капюшон и, прижав руку к груди, сказал:

Ч Балин, к вашим услугам.

Ч Благодарю вас! Ч ответил Хэллиус в совершеннейншем изумлении.

Ответил он, конечно, невпопад, но уж очень его выбили из колеи слова лнаши собираются╗. Гостей он любил, но он любил знакомых гостей и предпочитал приглашать их сам. У него мелькнула страшная мысль, что кексов может не хватить Ч и тогда ему самому (а он знал свой долг хонзяина и собирался выполнить его, чего бы ему это ни стоило) придётся обойтись без кексов.

Ч Заходите, выпейте чаю! Ч ухитрился он выдавить наконец, набрав воздуху в лёгкие.

Ч Меня больше бы устроил стаканчик пивца, милостинвый сэр, если это не слишком затруднит вас, Ч сказал белобородый. Ч Но не откажусь и от кекса с изюмом, если он у вас найдётся.

Ч Сколько угодно! Ч к собственному удивлению отвентил Хэллиус и, опять-таки к своему удивлению, побежал бегом в погреб, нацедил пинту пива, оттуда Ч в кладовую, прихватил там два превосходных круглых кекса с изюмом, которые испёк для себя лна после ужина╗, и примчался назад.

В столовой Балин и Двалин сидели за столом и беседонвали, как старые друзья. Хэллиус только успел поставить на стол кувшин с пивом и кексы, как тут же прозвенел звонок Ц раз и еще раз!

лНу, уж теперь наверняка Гудгалф╗, Ч подумал Хэллиус, с пыхтеньем спеша по коридору. Как бы не так! Явились ещё два странных человека под метр пятьдесят ростом и примерно столько же в плечах, оба в синих капюшонах, серебрянных кушаках и с такими же морщинистыми лицами и носами картошкой. Оба несли по мешку с рабочими инструментами и по лопате. Они тоже проворно шмыгнули в приотворенную дверь Ч и Хэллиус больше не удивлялся.

Ч Чем могу служить, любезнейшие? Ч спронсил он.

Ч Кили, к вашим услугам! Ч сказал один.

Ч И Фили тоже! Ч добавил другой.

И оба они сорвали с головы свои синие капюшоны и низко поклонились.

Ч К вашим услугам и к услугам ваших родственнинков! Ч ответил Хэллиус, вспомнив на этот раз о хороших маннерах.

Ч Я вижу, Двалин и Балин уже тут, Ч сказал Кинли. Ч Присоединимся к честной компании!

лКомпания! Ч подумал Хэллиус. Ч Что-то не нравится мне это слово. Присяду-ка я на диванчик! Едва он успел примоститься в уголке и отпить один глоток Ч а четверо незнакомцев между тем расселись вокруг стонла и вели разговор про рудники и золото, и много ещё про что, чего он не понял, да и не хотел понимать, так как всё это отданвало криминалом, Ч как вдруг Ч дзинь-дзинь-дзинь-дзинь! Ч звонок зазвонил снова, да так громко, будто какой-то взбесившийся электрик пытался включить все звонки в квартале.

Ч Ещё кто-то! Ч сказал Хэллиус, моргая.

Ч Ещё много кто, судя по звонку, Ч заметил Фили. Ч Да мы их видели Ч за нами следом шли четверо.

Бедняга Хэллиус рухнул на стул в прихожей, обхватил голову руками и принялся размышлять: что произошло, что ещё произойдёт и неужели они все останутся ужинать?! лСкорей бы пришли с работы родители!╗ Ц подумал он. Тут звонок загремел пуще прежнего, и Хэллиус бросился к дверям. Едва он повернул ручку, как Ч нате вам! Ч гости уже в прихожей, кланяются и повторяют по очереди лк ваншим услугам╗. Гостей было уже не четверо, а пятеро. Пока Хэллиус предавался размышлениям, подоспел ещё один. Звали их Дори, Нори, Ори, Ойн и Глойн. И вскоре два фионлетовых, серый, коричневый и белый капюшоны висели на крючочках, а широкоплечие низкие гости прошествовали в столовую, засунув свои широкие ладошки за серебряные и золотые кушаки. В столовой теперь и впрямь набралась целая компания. Одни требовали эля, другие Ч портера, кто-то Ч кофе, и все без исключения Ч кексов, так что Хэллиус совсем сбился с ног.

Только на огонь был поставлен большой кофейник, только гости, покончив с кексами, перешли на ячменнные лепёшки с маслом, как вдруг раздался... не звонок, а громкий стук. Целый град ударов обрушился на красинвую зелёную дверь. Кто-то молотил по ней палкой!

Хэллиус опрометью бросился по коридору, очень сердинтый и совершенно задёрганный и затормошённый, Ч такого несуразного чаепития в его жизни ещё не бывало! Он рваннул дверь на себя Ч и все стоявшие за ней попадали вперёд друг на друга. Ещё гости, целых четверо! А позади них, опершись на посох, стоял Гудгалф и хохотал. Он изнмолотил прекрасную дверь самым безжалостным образом, но при этом исчезла и тайная метка, которую он начертал.

Ч Спокойнее, спокойнее! Ч сказал он. Ч Как это не похоже на вас, Хэллиус, Ч заставлять друзей ждать у поронга, а потом взять да как распахнуть дверь! Позвольте мне представить: Бифур, Бофур, Бомбур и, обратите особое внимание, Торин!

Ч К вашим услугам! Ч сказали Бифур, Бофур, Бомнбур, став рядком. Потом они повесили два жёлтых капюшона, один бледно-зелёный и один небесно-голубой с длинной серебряной кистью, который принадлежал Торину. Торин был неимоверно важный человечек, не кто иной, как сам знаменнитый Торин Оукеншильд, и он был ужасно недоволен тем, что ему пришлось растянуться на пороге, да ещё Бифур, Бофур и Бомбур навалились сверху, а Бомбур, надо сказать, был невероятно толстый и тяжёлый. Поэтому Торин дернжался сперва очень высокомерно и никаких услуг не преднлагал, но бедный Хэллиус так рассыпался в извиненниях, что Торин наконец пробормотал: лНе будем об этом говорить╗ Ч и перестал хмуриться.

Ч Ну вот мы и в сборе, Ч сказал Гудгалф, окинув взглядом висевшие на стенке тринадцать капюшонов Ч лучших отстежных капюшонов для хождения в гости ЧХ-и свою собственную шляпу. Ч Превесёлое общество! Нандеюсь, опоздавшим тоже найдётся что-нибудь поесть и вынпить? Что у вас? Чай? Благодарю покорно! Мне, пожалуй, красного винца.

Ч Мне тоже, Ч сказал Торин.

Ч Хорошо бы ещё крыжовенного варенья и яблочного пирога, Ч вставил Бифур.

Ч И пирожков с мясом, и сыра, Ч дополнил Бофур.

Ч И пирога со свининой, и салата, Ч добавил Бомбур.

Ч И побольше кексов, и эля, и кофе, если не трудно! Ч закричали остальные из столовой.

Ч Да подкиньте несколько яиц, будьте так добры! Ч крикнул Гудгалф вдогонку Хэллиусу, когда тот поплёлся в кладовку. Ч И захватите холодную курицу и маринованнных огурчиков!

лМожно подумать, что он не хуже моего знает, какие у меня припасы в доме!╗ Ч пробормотал Хэллиус, который решительно потерял голову и начал опасаться, не свалилось ли на него нежданно-негаданно самое что ни на есть скверное приключение. К тому времени, как он сонбрал все бутылки и кушанья, все ножи, вилки, стаканы, тарелки и ложки и нагромоздил всё это на большие поднонсы, он совсем упарился, побагровел и разозлился.

Ч Чтоб им объесться и обпиться, этим уродам! Ч сказал он вслух. Ч Нет чтобы помочь!

И гляди-ка! Балин и Двалин, тут как тут, стоят в дверях кухни, а за ними Фили и Кили, и не успел Хэллиус слова вымолвить, как они подхватили подносы и два небольших столика, вихрем унесли их в столовую и занново накрыли на всю компанию.

Гудгалф сел во главе стола, остальные тринадцать гостей разместились вокруг, а Хэллиус, присев на скамеечку у камина, грыз сухарик (аппетит у него совсем улетучился) и пытался делать вид, будто ничего особенного не происхондит и с приключениями всё это ничего общего не имеет. Гости всё ели и ели, говорили и говорили, а время шло. Наконец они отодвинулись от стола, и Хэллиус сденлал движение вперёд, порываясь убрать тарелки и станканы.

Ч Надеюсь, вы не уйдёте до ужина? Ч спросил он вежливо самым своим ненастойчивым тоном.

Ч Ни в коем случае! Ч ответил Торин. Ч Мы и после ужина не уйдём. Разговор предстоит долгий. Но сперва мы ещё помузицируем. За уборку!

И двенадцать гостей (Торин был слишком важной пернсоной, он остался разговаривать с Гудгалфом) живо вскончили со своих мест и мигом сложили одна на другую грязнные тарелки, а на них всё, что ещё было на столе. Затем всё вымыли и прибрали в мгновение ока, пока Хэллиус вертелся посреди кухни, стараясь за ними уследить. Потом все вернулись в столовую и увидели, что Торин синдит, положив ноги на решётку камина, и курит трубку. Он выпускал невиданной величины кольца и приказывал им, куда лететь: то в трубу, то за часы на каминной полочке, то под стол, то к потолку, где они начинали описывать круги. Но куда бы ни летело кольцо Торина, Гудгалф оказывался проворнее. Ч он посылал колечко поменьнше из своей короткой глиняной трубки, и оно проскальзынвало сквозь каждое кольцо Торина. После этого колечко Гудгалфа делалось зелёным, возвращалось к нему и панрило у него над головой. Таких колечек набралось уже ценлое облако, и в полумраке комнаты вид у Гудгалфа был таинственный и по-настоящему колдовской. Хэллиус стоял и любовался; он и сам любил пускать колечки и теперь краснел от стыда, вспоминая, как хотел стрельнуть у Гудгалфа лсишку╗.

Ч А теперь перейдём к музыке! Ч сказал Торин. Ч Ненсите инструменты!

Кили и Фили побежали и принесли скрипочки; Дори, Нори и Ори достали откуда-то из-за пазухи флейты; Бомнбу р притащил из прихожей барабан; Бифур и Бофур тоже вышли и вернулись с кларнетами, которые они, раздеваясь, оставили среди тростей; Двалин и Балин одновременно сказали: лИзвините, я забыл мой инструмент на крыльце!╗

Ч Захватите и мой! Ч сказал Торин.

Они приволокли две виолы ростом с себя и арфу Торина, закутанную в зелёную материю: арфа была золотая и крансивая; и когда Торин ударил по струнам, все заиграли тоже, полилась такая неожиданная, такая сладостная, мелодичнная музыка, что Хэллиус позабыл обо всём и унёсся душой в неведомые края, туда, где в небе стояла чужая луна Ч данлеко По Ту Сторону Альп и совсем далеко от этого дома. Через окошечко в комнату проникла темнота, огонь в камине (стоял ещё апрель) начал гаснуть, а они всё играли и играли, и тень от бороды Гудгалфа качалась на стене.

Тьма заполнила комнату, камин потух, и тени пропали, а люди продолжали играть. И вдруг, сперва один, потом другой, глухо запели таинственную Песню Гномов, что пелась в таинственной глуши их древних жилищ. И, слушая их пение, Хэллиус почувствовал, как в нём рождается любовь к прекрасным вещам, сотворённым понсредством магии или искусными умелыми руками, Ч люнбовь яростная и ревнивая, влечение, живущее в сердцах всех гномов. И в нём проснулось что-то неизвестное, ему захонтелось видеть громадные горы, слышать шум сосен и водонпадов, разведывать пещеры, носить меч вместо трости.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ